Вернуть себе музыку (рождение комплекса)

Вернуть себе музыку.  Рождение комплекса

У каждого из нас свои тараканы, а также комплексы и ограничивающие убеждения. Помните ли вы, как рождались ваши комплексы?

Я отчетливо помню один случай из моего детства, который до сих пор аукается в моей жизни чувством неловкости, отсутствием знаний и, просто, навыков в этой области. Как большинство маленьких девочек в мое время, я мечтала о музыке, о занятиях фортепиано, о пении и танцах. Обо всем том, что, как мы знаем сейчас, развивает женские энергии. Я постоянно приставала к родителям с просьбой отдать меня на музыку, купить пианино и всегда с нетерпением ждала похода в гости к кому-то, кто этим сокровищем уже обладал. Я чуть ли не с порога неслась к инструменту и начинала извлекать из него звуки, нажимая на все клавиши без разбора. Моя тяга к музыке была сильной и неуправляемой – я все время, что-то напевала, сочиняла и изобретала. Детство мое было не самым легким периодом моей жизни и мысли об уроках музыки привносили в него радужные краски.

И, вот, однажды, в школу пришла какая-то дама со строгим лицом, тонкими губками, острым носом, на котором сидели очки в золотистой оправе. Я ее запомнила очень хорошо. Как сейчас, помню цвет ее волос неопределенно русых и ее бежеватый костюм. Лет ей было, наверное, под тридцать. Это была не обычная учительница пения из нашей школы, она пришла из какого-то другого учреждения проверять наш слух. Нас собрали всех вместе – несколько младших классов и по одному запускали в зал, где сидела она за школьным пианино.

До меня очередь дошла не сразу. Я с замиранием сердца зашла в зал, ожидая чуда. Дама строго посмотрела на меня и приказала петь, нажимаемые ею на клавиатуре ноты. В моем животе было неспокойно – я очень волновалась. Не знаю, сколько нот я пропела, как я услышала ее возмущенный голос: «Какой ужас! Да, по твоим ушам прошлось целое стадо слонов и бегемотов», – безапелляционно заявила она мне. – Ни слуха, ни голоса! Иди отсюда. Следующий!»

Я помню тот момент, когда в несколько секунд не только умерла мечта, но и родился тяжелый комплекс, усиливший мою неуверенность в себе и без того, подкрепляемую ежесекундно другими вещами. Плакала я долго и безутешно. Внутри образовались боль и пустота. Сама я удивляюсь, как четко я все это запомнила. Родители не могли меня утешить. К тому же, для них эта новость была своеобразным облегчением – не надо было предпринимать невероятных попыток, чтобы покупать инструмент, ведь денег никогда не было. Так закончилось, увы, не только мое музыкальное образование, но и мое музыкальное развитие. Тяжесть приговора про стадо слонов и бегемотов, давила много лет разным образом: я почти никогда не слушала музыку. Ведь, у меня не было слуха. Всегда избегала, компаний, в которых пели, всегда чувствовала себя дико неловко, когда речь заходила о музыке, почти никогда не ходила на концерты. Родители не купили даже проигрыватель… зачем? Ведь, у ребенка все равно не было слуха… Не было слуха и голоса – этот приговор приравнивался отсутствию интереса и желания слушать, слышать, развиваться! Меня, просто, лишили права на музыку.
Конечно, веселее или ярче моя жизнь от этого не стала… Еще один комплекс врезался надолго, почти аж до этих дней в мое сознание и лишал радости жизни и восприятия всех ее аспектов.

Этот комплекс мне мешал ужасно при поступлении на режиссерский факультет, думаю, что этот аспект так ослаблял меня, что делал уязвимой и в других областях. Помню один смешной случай из моей студенческой жизни в ГИТИСе на театроведческом факультете, когда мне не надо было держать в тайне этот мой великий секрет, что у меня нет слуха. Несколько моих подруг и я решили подработать на немецком фестивале (страна потихоньку открывалась, шел то ли 1988, то 1989 год). В театре им Пушкина проходил фестиваль немецкого театра: выставка и спектакли. Всем в студенческие годы нужны были дополнительные деньги, особенно иногородним. В целом нас было пятеро или четверо, точно не помню. Три – иногородние и одна москвичка, дочь известного композитора. Она пошла на эту подработку, так как в совершенстве знала немецкий и хотела быть поближе к немецкому театру. Разгар работы совпадал с зимней сессией, поэтому нам разрешили ряд экзаменов сдать досрочно, в том числе историю и теорию музыки. Теорию мы зубрили денно и нощно, но в экзамен должно было входить еще и прослушивание фрагментов из разных произведений – это нас пугало до ужаса. Ни у одной из нас не было хорошего слуха, даже у девушки, выросшей в музыкальной семье. Мы много шутили по этому поводу, учась превращать этот наш «недостаток» в шутку. Мы мечтали, чтобы экзамен состоял только из теории и истории музыки, в которых ко дню сдачи экзамена мы были уже почти специалистами. В день экзамена, наша группа по чьим ушам прошлось стадо крупных млекопитающих, собралась на опустевшем из-за каникул факультете.

Преподавательница опаздывала из-за проблем с транспортом. Время экзамена начало отсчитываться. Потом она прибежала, запыхавшись и сходу начала нас спрашивать. Наши знания, явно, ее радовали. И тут настал, час Х – время прослушивания музыкальных фрагментов. Мы замерли. Она удалилась в деканат за проигрывателем и пластинками или магнитофоном, я уже не помню. Минут через 10 вернулась ужасно расстроенной – деканат был заперт. Во время каникул он работал не полное время. Все успели уйти. Делать было нечего, она нам зачла экзамен без прослушивания. Мы тогда еще ничего не знали ни о материализации намерений и желаний, ни о силе притяжения. Мы просто честно готовились к экзамену и смеялись над своим «недостатком», тем самым побеждая страх и становясь чуть сильнее этого комплекса. Мы трансформировали наш страх в смех над ним и свершилось чудо.

Я люблю музыку. Но вернуть ее себе было непросто. Чувство скованности в компании, где все весело поют, а ты стыдливо отходишь в сторону, прошло через всю мою жизнь. Отголоски этого есть до сих пор. В моем окружении много поющих людей, есть несколько профессионалов. Но мне становится все легче признать свою музыкальную безграмотность, открыться музыке, начать подпевать. Я регулярно хожу на концерты, позволяю музыке захватить меня, снести все преграды и страхи на ее пути. Да, я не могу пока, не сфальшивив напеть ни одной мелодии, но это больше не сковывает меня, не заставляет чувствовать себя неполноценной, как когда-то. Вернуть себе музыку должен каждый. Главное, признать свой страх, познакомиться с ним и перестать его бояться.

 

 

---

Читайте также:

• Мы и наше окружение. «Как слово наше отзовется…»